повесть

страницы [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13]
                  [14] [15] [16] [17] [19] [20] [21] [22] [23] [24]

[18]

      XVIII.     

    – Он не кажется вам чересчур умным? – спросила принцесса, и Локс с удивлением обнаружил, что вопрос этот был адресован вовсе не к Барону, а к сидевшей справа от него Аи.

Девушка улыбнулась принцессе, отрицательно качнула головой и привычным жестом положила свою ладонь на запястье Локса.

– Я хорошо понимаю вас, милая, – сказала принцесса, глядя на Локса. Аи склонила голову в знак благодарности, хотя комплимент, пусть и опосредованно, был адресован, конечно, Локсу.

Барон бросил на Аи какой-то странный, озабоченный, даже встревоженный взгляд, и Локсу неожиданно стало не по себе. Он вдруг глянул на застолье со стороны, как бы отбежав на несколько шагов вглубь зала, и увидел, что сидит среди этих невероятных и непостижимых людей дурак дураком, и что чужак чужаком он здесь, в этом уютном мирке, и кретин кретином, потому что не понимает того, что ясно самому последнему лакею в этом зале. "Чужой! Чужой!" Вскипела жгучая, раздирающая сердце обида. Захотелось крикнуть, ударить, оскорбить, взорваться, Локс набрал полную грудь воздуха, но тут заметил, что принц, который был уже крепко навеселе, тянется к нему полной рюмкой узо. Они чокнулись, Локс выдохнул свое отчаянье, выпил одним глотком – и все прошло...

– Я должен заполнить анкету, – сказал принц, закусывая жульеном и обращаясь к потолку. – Редакция "Нафтемпорики" надеется путем опроса определить ведущих благотворителей Греции. По моим расчетам, ни одного грека среди них нет. Лидируют Сорос, Карнеги, король Альберт, фонды Форда и Эрхарда. Мне от них ни холодно, ни жарко. Просто не знаю, на ком остановиться!

– В таких случаях обычно бросают жребий, – посоветовал Барон. – Я бы выбрал Карнеги.

– А я бы не стала обсуждать эту скучную тему за столом, – заявила принцесса Ксения и обратилась к Локсу: – Вы согласны со мной, Энтони?

– Разве можно с вами не соглашаться? – ответил Локс, мысленно схватил себя за язык и чуть не вырвал его с корнем в наказание за столь грубый комплимент. – Тема не то чтобы скучна, – поспешил он сгладить впечатление от своей неловкости, – но слишком прозаична, что ли...

– Совершенно верно – прозаична, – подхватила принцесса.

– Не скажите! – надулся принц. – Уважаемый Энтони, возможно, не в курсе, но вы-то, ваше высочество, прекрасно знаете, какую большую работу проводят благотворители в Греции, да хотя бы здесь, у нас, в Эвритании...

– Работу – вот именно, – ответила принцесса, давая понять, что тема исчерпана.

Но принц не унимался.

– Эммануил, поддержите меня хотя бы вы! – обратился он к Барону. – Кому как не вам понимать толк в этих вещах!

– Не могу же я во всем понимать толк! – с улыбкой ответил Барон. – На это есть специалисты.

И он взглянул на Локса не то чтобы с вызовом, но явно приглашая его на авансцену.

– Благотворительность – это элегантная форма наживы, – сказал Локс.

– Что? – Кассиониди сначала удивился, а потом расхохотался и захлопал в ладоши, обращаясь за одобрением то к своей супруге, то к Барону. – Наживы?! Ха-ха-ха!.. Продолжайте, продолжайте! Просим!..

Барон взглядом подтолкнул Локса развить эту мысль.

– Мне кажется, материальный смысл этого утверждения лежит на поверхности, – продолжил Локс. – Так называемое благо в наши дни нигде не творится бескорыстно. Нынешняя благотворительность – один из самых прибыльных способов вложения капитала. Наряду с налогообложением и государственными лотереями благотворительность является легитимным способом массового грабежа населения, иногда на самом высоком официальном уровне.

– Вот уж воистину парадокс парадоксов! – восторженно воскликнул принц.

– В обмен на якобы бескорыстную финансовую поддержку образования или, скажем, культуры, – набирал обороты Локс, – нынешний меценат получает налоговые льготы, выгодные заказы, приветливое отношение властей. А это крайне прибыльно.

Благотворительность растлевает. Причем, обе стороны. Благодетели становятся преступниками, облагодетельствованные – лентяями и попрошайками. Среди известнейших в истории процессов о финансовых махинациях и воровстве в особо крупных масштабах более шестидесяти процентов были связаны с благотворительными фондами. Вспомните хотя бы классическую историю Александра Стависского!

Благотворительность вульгарна, поскольку выпячивает имущественное неравенство между людьми, как никакая другая деятельность. Благотворительность глубоко аморальна. Сначала человек грабит другого человека, ввергает его в нищету, чтобы потом подавать ему подаяние.

Благотворительность преступна, когда, к примеру, винно-водочный магнат вкладывает значительные суммы в сферу борьбы с преступностью, а взамен получает новые рынки сбыта своей криминальной продукции и часть акцизных сборов на водку  – пусть даже в форме покровительства со стороны власти.

Благотворительность бесчеловечна – она наполняет мертвые души толстосумов сознанием собственного достоинства, вернее, фантомом этого сознания, в результате чего их души становятся еще мертвее, а злодеяния – еще беспредельнее. И наконец, благотворительность убивает – не в переносном смысле, а в самом прямом, потому что в наше время массовое убийство ни в чем не повинных людей также можно оправдать благими намерениями. Сколько благотворительных фондов в США и Европе финансируют террор? Сколько невинных жизней унесли благотворительные военные акции союзников в Югославии, Ираке и Афганистане? Сколько...

– Стоп! Хватит! Сдаюсь! – выкрикнул принц, схватил рюмку и выпил. – Ну и заноза вы, Энтони! Отдаю вам должное – с вашим красноречием вы даже смертельно больного уговорите не умирать.

Дашенька внезапно вскрикнула, вся напряглась, обхватила руками свою белокурую головку и окаменела в какой-то бесконечной судороге. Среди присутствующих быстрой волной прокатилось беспокойство.

– Ах! Где?! Где это?! – принцесса в отчаянии шарила руками по столу, оглядываясь по сторонам в поисках чего-то непонятного.

– У меня есть! – крикнул Барон, выудил из кармана пиджака знакомый Локсу пузырек с пипеткой, мазнул себе на палец и сунул его под нос девочке.

– Дыши, солнышко! Вдыхай! – взмолилась принцесса в крайнем волнении, пытаясь разъять детские руки, ставшие, судя по усилиям ее высочества, чуть ли не железными. Барон сунул свободную руку девочке под затылок и с усилием пригнул ее голову. Она вдохнула, вздрогнула и постепенно расслабилась. Ладони сползли с висков и безвольно опали на скатерть. Глаза закрылись, маленькая слезинка выбралась из-под ресниц и покатилась по бледной щеке. Барон подобрал ее мизинцем.

– Ох, – выдохнула девочка, открыв глаза. – Мамочка! Где я?

– Не надо говорить по-русски, солнышко, – ласково сказала принцесса. – Отдохни! Мы здесь, с тобой, не бойся, мы рядом!

Она сделала знак лакею, тот исчез в смежной комнате и через минуту вернулся с небольшой, обшитой синим атласом подушечкой и шерстяным пледом. Он взял Дашеньку на руки и перенес ее на мягкий диван, стоявший у оконной портьеры. Девочка сразу заснула.

– Простите! Она немного больна, – сказала принцесса Локсу. – Сейчас отдохнет и вернется за стол.

[к странице 17] [к странице 19]