страница [1] [2] [3] [5]

[4]

32. В. В. Виктюков (продолжение) 

Тем временем папаша Виктюков познакомился на улице имени Второй волны репатриации с дворником Элиэзером Изяславовичем Груздманом, профессором новейшей истории из Нижневартовска. Профессор оказался человеком слова и тут же пристроил "доктора Виктюкова" своим напарником. Это была карьера! До встречи с Груздманом Виктор Викторович подрабатывал разносчиком овощей в лавке у одного араба. За три шекеля и килограмм помидоров в час. Но теперь его судьба сделала крутой поворот, и к моменту мулиного отъезда из Коксуйска папаша Виктюков уже официально числился в уборщиках мусора. 

33. Муля (продолжение) 

Старый самолет "Ту-154" зашелся диким ревом, будто его сильно и незаслуженно обидели, весь затрясся, как кобель перед случкой, затем вздрогнул, присел и, медленно разгоняясь, поехал по взлетной полосе в сторону Будапешта. Москва в иллюминаторе подернулась бурой дымкой, сквозь которую уже почти не проглядывала лицемерная рожа рыночной экономики. Муле вспомнился Коксуйск его детства, пыльный двор дома по улице Шалвы Жопелева, героя шахтерского труда, угоревшего в бане еще до двадцатого съезда. Вспомнились школьные друзья, особенно толстый добряк Петюня Баклажанов по кличке Рыло, с которым Муля часто рыбачил на Коксуйке. Вспомнился дедов автомобиль "Победа", который заводился только монтировкой и оглушительно стрелял выхлопной трубой. Вспомнился кинотеатр "Кокс", его откидывающиеся с жутким грохотом фанерные сиденья, фильм "Фантомас разбушевался", на который Муля попал, найдя в мусоре за гаражами юбилейные двадцать копеек, вспомнился каток "Штукатур", где под сладкую песню про дроздов Муля впервые поцеловал в рот сладкую шестиклассницу Лерку. Воспоминания навалились на бедного Мулю, как туча на Коксуйск. И не успел самолет набрать гибельную высоту, как длинный мулин нос наполнился слезами умиления, а сам Муля скоропостижно заснул, открыв для доступа воздуха свой большой пухлогубый рот.

34. Предвыборные дебаты 

Когда подполковник Ефрем Кулебякин прибыл по вызову в городской Дом политпросвета, драка была в самом разгаре. Мероприятие называлось "Предвыборные дебаты" и кроме Сюртука в нем принимали участие бывший инструктор горкома партии Клим Воробейчиков и директор коммерческого гастронома "Филе от Филимонова" Филипп Филимонов. Дебаты были горячими, но корректными. Кандидаты и их дюжие избиратели отстаивали свои позиции легитимными средствами - кулаками, ножками от стульев, графинами. До огнестрельных аргументов никто не опускался. И если бы не кретин Кулебякин, все закончилось бы демократично: двое-трое ушибленных попали бы под клистир к коксуйским эндокринологам, трое-четверо особо активных - в кулебякинскую кутузку, остальные разошлись бы по домам с миром.

Но судьба распорядилась иначе. 

35. В кабине пилотов (продолжение) 

- Полный борт евреев! - сказал первый пилот второму и прищурился.

- Ты командир - ты и рули, - ответил второй через губу. - По мне что евреи, что бараны - один хрен.

- А штурмана посвятим? - спросил первый и снова прищурился. - Или ну его?

- Ну его, - сказал второй, доставая из нагрудного кармана гаванскую сигару.

- Вам чего, летать надоело? - спросил штурман, почуяв запах табака.

- Ага, - ответили первый и второй.

[ к странице 3 ][к оглавлению "Другая проза"] [ к странице 5 ]