повесть

[3]

Над седой равниной моря гордо реял вертолет береговой охраны, черной молнии совсем не подобный. Его нудный рокот в совокупности с криками детей и чаек, шипением мелкого прибоя и прочими пляжными шумами наполнял диалог каким-то пьянящим газом. Паузы пузырились, как «Советское игристое». Гин непроизвольно вспомнил себя молодым и начинающим. Известный в то время прозаик Ш. пригласил его на день рождения и, представив гостям как подающего большие надежды, попросил открыть бутылку шампанского. Неопытный Гин, уже тогда презиравший всякую пену, выстрелил так, что пробка ударила в хрустальную люстру, а 0,7 литра теплой полусладкой жидкости окатили именинника с ног до головы. Пришлось в спешном порядке менять фрак. И, разумеется, тему разговора, поскольку начинающий Гин надежд не оправдал.

- Почему раньше я ни разу не видел вас на этом пляже?

- Потому что раньше вы сюда не забредали.

- Это верно. Но мой вопрос остается в силе. По существу.

- По существу давайте прощаться. Мне пора.

Нелли бросила книжку в большой черный пакет и поднялась со скамейки. Увидев ее во весь рост, Гин чуть было не ослеп. Она была просто...

- Нелли, Нелли... - сказал он грустно и нараспев. - Как мне жить дальше? Что мне делать теперь? Почему, увидев вас, я не остолбенел в самом телеграфном смысле этого слова?.. Хотите сделку? Я не пойду вас провожать и не буду смотреть вам вслед, поскольку вам это неприятно. Но в награду за такое бессмысленное геройство вы оставите мне хотя бы номер телефона. Пусть соседки или двоюродного дяди из Метулы, пусть коммутатор или справочную, но мне необходимо умереть с надеждой, что вы исчезли не совсем бесследно...

- До свидания, - сказала Нелли. - У астронавта или римского папы в этом мире одно бесценное преимущество - высота положения. С этой высоты можно разглядеть кого угодно. Даже меня. Так что ищите, Гин. И обрящете...

- Тогда я буду смотреть вам вслед. Буду, буду, буду!.. И помашу левой рукой, поскольку правой придется размазывать по щекам непрошеные слезы...

- Не отчаивайтесь!.. - сказала Нелли. И вдруг положила руку на его плечо, заглянула своими жуткими очками в его зеленые глаза и тихо добавила:

- Я же не отчаиваюсь...

Гин ужаснулся своего чернильного отражения, совсем некстати вспомнил медный бабушкин самовар, аттракцион «Комната смеха» и фильм ужасов «Джейсон жив».

«Она меня убивает, - подумал он. - Ей нравится меня убивать... А если ей нравится, я готов убиваться всю жизнь...»

- Всю жизнь... - сказал он и огляделся. Нелли исчезла. Гин повертел головой по сторонам, судорожно вздохнул и прилег щекой на собственное плечо, еще хранящее мимолетное тепло Неллиного жеста.

II

Рихтер и Глюк, два великолепных израильских плебея, стояли на перекрестке улиц барона Ротшильда и барона Кирша. День клонился к субботе, а до литровой бутылки «Белого орла» все еще не хватало девятнадцати шекелей.

- Сегодня непруха, - сказал Глюк и почесал голову сквозь панаму. - Если Гин не успеет к закрытию лавки, мы осиротеем...

- А моя Леонидка сдала сынулю теще и поехала с Мишкой Резником на семинар, - сказал Рихтер. - Я ей в кошелек положил как раз двадцать шекелей. И презерватив. На всякий случай...

- А если Гин успеет, - сказал Глюк, - то мы в шоколаде.

Рихтер и Глюк намеревались отменно провести время. Слово «отменно» означало, в общем-то, пьянку. Добротную, размеренную, с долгими разговорами и заключительной прогулкой по парку.

[к странице 2] [к странице 4]