ТЕКСТОМ
ВНИЗ

«Говоря недвусмысленно, обедать в Сент-Андрессе, недалеко от Гавра, несмотря на благоуханные ароматы моря, несмотря на вина с лучших виноградников, на телячье филе и окорок косули, в изобилии подаваемые амфитрионом, чрезвычайно тяжело...»

 

Есть у меня один пунктик: я не могу видеть раскрытую книгу, лежащую текстом вниз, - некоторые имеют похабную привычку класть недочитанные книги именно таким образом. Возможно, этот мой «комплекс» возник оттого, что дешевые издания при таком обращении просто рассыпаются на отдельные странички. А среди дешевых изданий во времена моей юности было очень много самых дорогих мне книг. В общем, не знаю почему, но книга лицом вниз кажется мне надругательством над человеческой мудростью…

Лет, наверное, семь назад я - тогда еще совершенно новый репатриант - взял за правило каждый понедельник (почему именно понедельник - не помню) заходить в книжный магазин «Стемацкий» недалеко от дома, где я жил, и листать книжки на русском языке. Таких книжек было немного, новые поступали нерегулярно, но мне хватало. Покупать еженедельно по книге было не по карману, и я ухитрялся прочитывать каждый понедельник по пять - десять интересовавших меня страничек. Однажды я топтался у кассы, решая непростой вопрос: разориться ли на томик стихов Верлена или сэкономить эти жалкие полсотни шекелей на покупку виллы в Герцлии-Питуах. В конце концов поэзия восторжествовала над реальностью, и я достал из кармана мятую купюру, чтобы расплатиться...

...Это - желанье, томленье,
Страсти изнеможенье,
Шелест и шорох листов,
Ветра прикосновенье,
Это - в зеленом плетенье
Тоненький хор голосов...

В поле, подернутом тьмою,
Это ведь наша с тобою,
Наша томится душа,
Старую песню заводит,
В жалобе робкой исходит,
Сумраком теплым дыша...

Но тут в магазин ворвалась весьма миловидная израильтянка и с порога крикнула кассирше: «Ну что, получили?!» Кассирша засуетилась, полезла под прилавок и достала оттуда толстую книжку в мягкой серой обложке. «Получили! - с облегчением сказала она. - С вас семьдесят пять шекелей». Пока женщина рылась в своей сумочке и щебетала с кассиршей на искрометном иврите, я умудрился по буквам («пей», «рейш», «вав», «самех», «тет»...) прочитать название книги. Это был роман Марселя Пруста «По направлению к Свану».

«Надо же, в Израиле читают Пруста! - подумал я и нерешительно заключил: - Значит, еще не все потеряно...»

А совсем недавно мне довелось прослушать по радио лекцию о творчестве Пруста. Есть на радио «Галей-ЦАХАЛ» такая передача - «Университет в эфире». В студию приглашают какого-нибудь профессора, и он читает какую-нибудь лекцию. Как-нибудь. Когда прустовед закончил свое говорение, у меня появилось желание сжечь все книги и убежать куда угодно, только не по направлению к Свану. «Это какая-то бормашина», - процитировал я классика. (Так определил великий романист ХХ века Андрей Белый свое отношение к роману «Под сенью девушек в цвету» другого великого романиста ХХ века Марселя Пруста. Пруст, по преданию, «Петербург» не читал. А если бы прочел, то, возможно, ответил бы Белому взаимностью). Я вспомнил свои семилетней давности мысли и понял, что глубоко заблуждался. В Израиле не читают Пруста. Как, в общем, не особо читают его и в России, и даже во Франции. Скажу больше: Пруста вообще читать не обязательно. Обычный человек с обычными запросами может вполне обойтись без Пруста и Кафки, Джойса и Стриндберга, Белого и Гессе. Даже без Пушкина (которого здесь называют русским Бяликом) и без Бялика (которого здесь называют израильским Пушкиным). Но обходиться без чтения вообще - такая роскошь, как мне кажется, доступна только израильтянам.

Израиль - не читающая страна. По глазам видно. Не читающая и не чувствующая потребности в чтении, несмотря на то что каждый год в стране проводится день книги, каждый год средства массовой информации рапортуют о небывалом уровне продажи печатной продукции. Но корм, как говорится, не в коня. Достаточно просто оглядеться вокруг, вдохнуть поглубже этот общий для всех нас воздух, чтобы понять, что чувствовал Ленин, когда предлагал всеобъемлющую программу ликвидации безграмотности в России. Израильская безграмотность - одна из характерных составляющих общественной атмосферы. Окружающая нас жизнь насыщена ею, как воздух Гуш-Дана - выхлопными газами. Любая интеллектуальная работа, которая призвана дисциплинировать ум, вызывает в душе среднего израильтянина в лучшем случае презрение. Порядок и систематичность воспринимаются как зловредные враги демократии. Дисциплина унижает. Да что там дисциплина - элементарная вежливость, которая, в общем, является следствием внутренней организованности, вызывает раздражение. Как аскет, затесавшийся в рыхлую толпу эпикурейцев.

Отсюда и проистекают все замечательные свойства израильской общественной жизни, которые для одних являются предметом особой гордости, для других - особого стыда. Смешно, но чтение считается в Израиле чем-то вроде мещанского занятия. Как вышивание на пяльцах или дамский преферанс.

Директриса одной тель-авивской школы недавно похвасталась перед телекамерой, что все ее ученики набирают сочинения на компьютере. То есть теперь к их блестящему незнанию таблицы умножения (последствие широкого внедрения в школьный быт калькуляторов. Не столбиком же умножать, и не в уме! Мы же современная страна, елки-моталки!) добавится и неумение писать от руки. А ведь правописание - одна из самых существенных дисциплин в воспитании характера человека. Именно писание от руки формирует творческое начало, так называемое «чувство начертания», чувство образа слова... Впрочем, о каком чувстве слова может идти речь в обществе, где примером высокой полемики служат базарные потасовки в парламенте.

Как сорняки на давно не паханном поле, произрастают в израильском обществе самые велеречивые в мире демагоги. Они нагружают сознание обывателей ходульными формулами и пестрыми фразами, совершенно не заботясь о логике, аргументации, доказательствах. Они были бы смешны на своих трибунах, если бы под их ногами не бушевала в животном восторге безграмотная толпа, которая ненавидит логику, презирает аргументы и плюет на доказательства. Нет ничего опаснее толпы, сплоченной невежеством. И наша болезная «русская улица», которая все еще кружится на периферии этого водоворота, в итоге рискует быть втянутой в глубокую черную воронку всеобщего израильского дилетантизма.

Мне кажется, наши взаимоотношения с местными уроженцами в большой степени определяются тем, что мы прибыли из читающей страны. Это досадное качество делает нас в глазах хозяев страны какими-то ущербными. Тяга к чтению засела в некоторых из нас настолько глубоко, что вытравляется с трудом. Обстоятельствам приходится изрядно попотеть, чтобы отучить нас от этого, в общем-то, ненужного, абсолютно пустого и нерентабельного навыка.

Недостаточное знание языка сегодня уже не является преградой для пресловутой «интеграции репатриантов в израильское общество». А вот избыток образования (или еще парадоксальней - избыток культуры) создает определенные проблемы. Этот ненужный балласт - чувство такта и меры, стремление к размеренности и уравновешенности, желание разобраться и понять, попытки помочь и поддержать и так далее - разбивается вдребезги о мертвый утес вдохновенного невежества, о скалы бездарности, хамства, черствости, тупоумия, о подводные рифы пошлых потребительских стереотипов и утилитарных ценностей, впитанных окружающими, что называется, с молоком матери.

В конечном счете, такое положение чревато откровенным нежеланием некоторых из нас интегрироваться с кем бы то ни было. И не только на бытовом уровне. Обескураженные социальным статусом образования, они могут замкнуться в своем кругу, создав таким образом не этническое, а чисто интеллектуальное гетто, в котором наравне с весьма нетрадиционной для Израиля кухней будет существовать совсем нетрадиционная для Израиля школа.

Не скрою, мне горько наблюдать, как «народ Книги» постепенно поглощает и переваривает в своем темном желудке «народ книг». И хотя мы еще царапаемся, но все же время от времени уже пытаемся брать криком, впустую мечем жемчуг драгоценных слов, аргументов и доказательств, поддаемся нехитрому обаянию велеречивых израильских демагогов...

И уже немножко стесняемся раскрывать томик стихов в автобусе. Как-то неудобно, знаете...

Возможно, именно поэтому современный Израиль напоминает мне такую, с позволения сказать, фигуру: разломанную пополам книгу, лежащую текстом вниз…

Да, чуть не забыл! Цитата, приведенная в начале материала, является первой фразой из диктанта. Этот невероятной трудности диктант сочинил в 1857 году французский писатель Проспер Мериме. Он часто бывал во дворце Тюильри и дружил с семьей императрицы Евгении Монтихо - еще с тех пор, когда девочке было четыре года. Мериме обладал поразительной фантазией, и его часто просили придумывать новые игры. Этот (ставший впоследствии классическим упражнением по французской грамматике) диктант и был одной из таких игр.

Исторический факт: император Наполеон III сделал в этом диктанте 75 ошибок, императрица - 62, а вот австрийский посол Меттерних - всего три...

1999 г.